Да, лайка это конечно виртуоз в охоте. А в условиях тайги ей конечно нет равных. Более двух десятков лет я держал лаек, конечно предпочитаю ЗСЛ, но с огромным уважением отношусь и к другим породам лаек.
Предлагаю вниманию коллег охотников рассказ об одной из них.
Проработав несколько лет после окончания института в маленьком селе, окружённом таёжными лесами, я с семьёй перебрался в областной центр. Нужно сказать, что, заболев охотой с раннего детства, я сам выбрал себе место работы, где мог вдоволь заниматься любимым увлечением, содержать охотничьих собак. Однако растущие дети, возможности получения ими образование и ряд других проблем заставили сменить место жительства. Но я полюбил те края и по сей день уже более тридцати лет продолжаю ежегодно ездить туда на охоту. Охота там сложна из-за огромных лесных массивов, требует хорошего знания и повадок зверя, и умения его тропить, а также умения, в случае необходимости, выживать в условиях леса, наконец, требует достаточной выносливости при многокилометровых и многодневных охотах. Но с другой стороны такая охота очень интересна, спортивна, а успех всегда доставляет ни с чем не сравнимое чувство гордости, победы и над собой и над зверем. Конечно, страстно увлекаясь охотой, я много внимания уделял содержанию и натаске собак. Для меня охотничья собака является чем-то святым и все самые яркие воспоминания об охоте, интересные истории, а иногда и горькие воспоминания связаны с собаками. Именно об этих ближайших друзьях охотника, да и просто человека, о тех четвероногих друзьях, с которыми меня свела судьба на совместных охотах, мне и хотелось бы рассказать несколько историй.
Эта история произошла где-то в конце семидесятых годов прошлого века. Нужно сказать, что первые года два проживания в городе я не имел возможности держать своих собак. Поэтому когда в конце октября я приехал на несколько дней на охоту, друг, проживавший в том селе, предложил мне взять в лес его карело-финскую лайку по кличке Фин. С этой лайкой мы бывали на совместных охотах, она меня хорошо знала и поэтому без колебаний, увидев рюкзак и ружьё, согласилась на моё предложение. Сам я никогда не держал карело-финских лаек, но имел счастье несколько раз охотиться с ними и могу сказать о них только хорошее: покладистый характер, ум, преданность и прежде всего безграничное трудолюбие. Кто представляет себе эту породу, тот поймёт, как с её ростом работать в течении дня в условиях тайги, заросших делянок, буреломов, где даже такие крупные собаки как западно-сибирские лайки выматываются до практически полной потери сил. Моему другу Фина подарили, когда он был студентом факультета охотоведения, и он привёз его в дом своих родителей. Так Фин вынужден был осваивать тайгу и делал это весьма успешно.
Погода не радовала, с перерывами шёл мелкий дождь с крупинками снега, холодный осенний ветер. Но выбора не было, дней в запасе только три и мы с Фином отправились на охоту. Работать он начал практически сразу, как только мы втянулись в лес. В тот год было много белки, куницы. Но первый же отстрел показал, что мех чуть не вышел, поэтому приходилось с «пушнины» Фина под разными предлогами уводить. Но он находил новых, периодически лаял глухарей. В течении дня я взял одного, но больше мне никак не нужно было, так как я планировал все три дня прожить в лесу. Две белки и глухарь нам на двоих с Фином было более чем достаточно на ближайшие сутки, тем более, что кой какая еда была привезена с собой. За день мы отошли от села километров на десять. Пересекая одну из заросших делянок, я заприметил старый вагончик. У него не было одной стенки, но почти целая крыша, пол и три оставшихся стенки хорошо скрывали от ветра и дождя. Поэтому, когда начало смеркаться, я решил вернуться к нему и устроить в нём ночлег, что и было сделано. Подходили мы к вагончику уже практически в темноте. Лайка, почувствовав, что рабочий день закончился, расслабилась и буквально плелась, местами я переносил её через буреломы на руках. Пока развёл костёр, выпотрошил и повесил на ветер дичь, почистил картошку, наступила ранняя, осенняя ночь. Фин спал, свернувшись клубком недалеко от костра. Нужно было сварить ему белок, себе картошки. Захваченная по пути вода кончилась, а ручей протекал метрах в двухстах, как раз на границе делянки и массива леса. Осенняя ночь в лесу, особенно в слякотную погоду, всегда навевает в глубине души какие-то крупинки страха, дискомфорта. Звуки кажутся непонятными, а языки костра выхватывают из темноты неземные силуэты. Я не могу сказать, что эти ощущения, порождённые одиночеством, с годами исчезают, просто мы видимо с опытом умеем загонять их глубже. А в те молодые годы конечно они были острее, но в этом, в то же время, ощущалась и значительная доля романтики, говоря современным языком – экстрима. Поэтому всё же я предпочитаю ночлег в лесу с коллегами по увлечению, а наличие собаки вообще меняет ситуацию и ощущаешь себя достаточно спокойно. Но за водой нужно было идти в кромешную тьму. Сунул в карман пару патронов, ещё пара в стволах, в одной руке котелок с картошкой, в другой фонарик. Фонарик это отдельная тема. Вы помните, что описываемые события происходят тридцать лет назад, может кто-то и помнит фонарики под плоские батарейки. Свет от них это слабо желтое пятно в паре метров от фонаря, а в условиях мелкого дождя со снегом с примесью какого-то тумана это вообще ничего. Сейчас, с высоты своего возраста и опыта я знаю, что если нет хорошего фонаря, то лучше идти вообще без света. Глаз осваивается с темнотой и вполне прилично различает предметы, слабый же свет только мешает. Фин никак не реагировал на просьбы сходить со мной, даже глаз не открывал. Пришлось буквально поднять его на лапы, и он в полусонном состоянии побрёл за мной. Тропинка, пробитая зверьём в зарослях малины, кипрея, молодого осинника и березняка была узкая, с боков по лицу то и дело хлестали ветки. Тропинка уже пошла под уклон к ручью, когда неожиданно Фин буквально взревел лаем, чуть не сбив меня, вырвался вперёд. Его рычанье и лай раздавались прямо передо мной. Что произошло со мной в эти секунды трудно описать, просто всё происходило помимо моей воли. Котелок и фонарик оказались на земле, а сам я упал на колени, но сорвал ружьё и выставил его в темноту. Фонарь упал отражателем вниз и спустя несколько мгновений я наконец рассмотрел жёлто- рыжее пятно собаки, но больше ничего не видел. Фин продолжал лаять, уже немного спокойней, а я наконец решился оторвать левую руку от ружья и дотянуться до фонаря. Ничего кроме серой мглы мне различить не удалось, пока луч света не попал вправо и чуть выше. Мне «ответили» сразу два фонаря – глаза. Наконец я разглядел голову лося, бык с мощными рогами, а серая масса на тропе оказалось его туловищем. Он стоял поперёк тропы и только голову повернул в мою сторону. Перед ним лежала огромная упавшая осина, вдоль которой и была пробита тропа. Как потом выяснилось, он мирно глодал кору. Прошло наверное минуты две – три пока я смог подняться на ноги, немного успокоить дрожь. Ситуация прояснилась и я начал приходить в себя. Агрессию ни одна из сторон не проявляла, я начал пытаться словами объяснять зверю, что мне необходимо пройти. Правда предварительно я отошёл немного назад и дистанция между нами стала метров десять двенадцать. Фин, внимая моей спокойной речи, тоже успокоился и сел прямо перед мордой лося, иногда порыкивая. Мне показалось даже, что они внюхиваются друг в друга. Но до того момента, когда лось освободил нам дорогу, а это не менее десяти минут, он никак не менял своей позы, только немного поводя головой и ушами. Я приходя в себя, продолжал убеждать зверя дать нам дорогу, обойти его не было возможности. Мне кажется, что мой спокойный голос действовал на всех успокаивающе и прежде всего на меня. Но поскольку зверь не думал уходить я поднял небольшую палку, отошёл ещё немного и запустил ей в лося, пытаясь попасть по задней части туловища. Шлепок дал знать, что я не промахнулся. Но зверь особо не прореагировал, только слегка развернулся в нашу сторону, а Фин воспринял это как сигнал к новой атаке и снова начал агрессивно лаять. Спустя несколько мгновений лось одним толчком перемахнул через поваленную осину и развернулся к нам головой. На следующий день я приходил на это место, ствол осины от земли лежал на высоте более полутора метров, а там ещё и сучья были. Обстановка улучшилась в нашу пользу, что позволило мне вернуться к котелку и собрать картошку, после чего я боком, с ружьём в полной готовности протиснулся вдоль осины, за которой стоял лось. Всё таки, когда мы возвращались обратно, зверь уже отошёл вглубь леса, но глаза его отражали свет фонаря и было ясно, что он тут. Практически я не спал всю ночь, снова и снова перебирая в памяти детали этого события. Трудно даже представить что бы было, не окажись рядом Фина. Через пять-семь шагов я бы лбом ударил лося где-то в район между грудиной и брюшиной. Я и по сей день не могу дать ответ, то ли он бы прикончил меня, то ли просто убежал. Но больше склоняюсь к мысли, что калеку из меня он бы сделал. Много приходилось потом разных историй слышать и самому видеть разных животных в ночное время. И вывод однозначный – поведение их в ночное время и в том числе взаимоотношения с человеком и собакой могут сильно отличаться от такового в светлое время суток. Когда мы шли от ручья, я обратил внимание, что с того места, где мы встретились, были видны отблески костра над вершинами молодых деревьев, и конечно зверь не мог их не видеть. Днём почти наверняка он бы и близко не подпустил нас, по крайней мере как правило буквально через несколько мгновений зверь убегает.
Всё моё сознание было переполнено чувством благодарности и любви к этому рыжему комочку, который спокойно спал оставшуюся часть ночи после трудного дня и как мне кажется, из скромности не показывал вида, что произошло, что-то экстраординарное. Мне повезло ещё несколько раз охотиться с ним, он прожил достаточно большую по собачьим меркам жизнь и, слава богу, в достойных условиях. Любите, берегите своих четвероногих друзей. Помните, что мы несём всю полноту ответственности за их существование, а они отплатят нам своей любовью и преданностью.
Голосование
