Военно-морской юмор
80-е годы. Где-то в Средиземке контролируют друг друга две эскадры - наша и натовская. Пока военные друг за другом гоняются, советский танкер отстаивается на якоре. Скучно. А на танкере имеется переходная палуба между надстройками, прямо- таки волейбольная площадка. В общем, нашли мяч, привязали тонким тросиком за шнурки чтобы за борт не улетел, натянули сеть и попер волейбол. А через какое-то время болельщики нарисовались. Американские. На вертолете. Повиснут в 10-ти метрах от парохода и смотрят. Мяч ветром сдувает, волейбол заканчивается. И так каждое утро. На пятый день, едва завидев на горизонте "фанатов", один из механиков спокойным шагом сходил в каюту и вернулся с крупнокалиберной рогаткой. Он ее ночью из стальных прутьев сварил. Примотал свою зенитку проволокой к леерам, вытащил из кармана здоровенный болт... Вертолет качнуло от удара так, что американцы чуть не вывалились. И вмятина осталась приличная. В общем, больше не прилетали.
Там же. Матросы поймали баклана, (размах крыльев до полутора метров) нарисовали ему под крыльями красные звезды и отпустили. Что было дальше, остается только гадать, но можно представить американские рожи, когда над ними прошел такой "сокол".
Это было в начале лета 1997 года, ко мне приехала моя ненаглядная, теперь уже законная, и я начал в перерывах между «снятиями лыж» водить её по миллионному городу. И Ей это нравилось! И вот стоим мы с Ней на остановках. Да-да, именно так - сразу на нескольких, на площади Сенной, где куча остановок общественного транспорта и можно выбирать. Правда особо это делать не из чего, потому что как-то замерло всё...и солнце поднимается и начинает жарить и хочется уехать поскорей, чтобы добраться до цели пока ещё тут асфальт плавиться не начал и народу на остановках этих тьма. И кажется, что большинство, подозревая в каждом конкурента на вход в ожидаемую дверь, немного ненавидит окружающих...
Вдруг Ленуськины глаза становятся много больше их обычного немаленького размера, её взгляд толкает меня обернуться и я и все замираем...
Идёт моряк. Как обычно - старшина 1 статьи. На ДМБ почему-то все себе три лычки старались забубенить. Как правило.
Всё чин по чину - брюки-клёш, изогнутый краб с якорем, ленты на «беске» - из похоронного бюро (обычно там заказывали). Всё. Никакого перебора в плане кучи немыслимых аксельбантов, громоздящихся друг на друга значков или десятков нашивок на рукавах. Довольно скромно. Но необычно было то, что у него был очень оттопырен правый карман брюк. Навязчиво даже оттопыренный.
Это бросалось в глаза, и народ смотрел на него и вслед ему. С интересом смотрел.
Он вразвалочку подошёл на самый перекрёсток, на поворот то есть, там остановки и трамваев и троллейбусов и автобусов и маршруток, как я уже упоминал - и прямо и направо - народу много, все смотрят. И тут начинается действо: моряк, остановившись, засунул руку в карман и достал оттуда "клубок" цепочки, тогда такие затычки в ваннах к таким цепочкам цепляли, а на конце - якорь, мичманский большой, но не просто, а без рифления и без усиков, и , как я понял спаянный из двух. начинает морячок ме-едленно цепь травить. Все наблюдают, дыханье затаив. И вот, как только якорь лёг на асфальт, старшина убрал излишки якорь-цепочки обратно в карман, достал из второго "Беломор" и спички, закурил. Постоял, покурил, выбросил папиросу в урну. После этого, ме-е-едленно-ме-едленно - много медленнее, чем пять минут назад, начал поднимать якорь.
Поднял, убрал в карман и пошёл дальше.
Все буквально животы надорвали, Ленчик тоже смеялась, а у него, ни один мускул на лице не дрогнул.
