- Пора бы и на охоту, - сказал Василич.
- Да куда тебе, дед, вон уж на каплях сидишь, а все туда же, - отвечала ему старуха, хлопоча у печки, откуда тянуло ароматом свежего, домашнего хлеба.
Василич был мужик, лет шестидесяти, невысокого роста, крепкий, седые волосы и небольшая, но густая борода. Он сидел за столом, любовно перебирая латунные гильзы и пересчитывая мелкашечные патрончики. «Нет, точно пойду, -вертелось у него в голове,- скоро белка, соболь будет. Да и деньги не лишние. Вот этот сезон схожу и с глубоким снегом назад». Решение было принято и остановить его уже ничего не могло. Он успокоился и с ещё большей любовью посмотрел на стоящее у стены ружье «Белка».
«Иди обедать, старый», - нарочито грубо сказала Василиса, угадывая настроение своего мужа. Они познакомились, еще до Второй Мировой. Молодой широкоплечий механизатор Матвей и юная, и по-детски наивная, Василиса – которая приехала работать в колхоз фельдшером. Потом была свадьба, а через год война. Сколько слез было выплакано. Но он пришел, пришел здоровый, что еще было нужно…
«Завтра выхожу, - нарушил тишину Василич, - к глубокому снегу жди». День прошел в хлопотах. А на следующее утро Василич ушел еще за темно.
Идти было тяжело, года как никак. Преодолев Горку, так все называли это место, с крутым подъемом, Василич вышел из поселка. У ног, то отбегая, то приближаясь, крутились две лайки сибирской масти, Вьюга и Туман. Вьюга была по старше и на правах вожака, то и дело, играя, устраивала взбучки шкодливому Туману. Но как только зашли в лес собаки переменились, уши с встали зайчиком, чуткие носы жадно втягивали воздух.
Преобразился и сам Василич. Усталость куда-то ушла, свежий хвойный запах придавал сил, молодил. Ноги несли сами, впереди было еще 4 дня пути до зимовья…
«Ну что милые мои, - говорил Василич собакам, которые смотрели на него преданными полными азарта, глазами, поглаживая, вывешенные на оправках в зимовье шкурки – авось зимой-то с голоду не помрем». Сегодня он был рад, норму плана он выполнил, и еще первосортных шкурок сверху взял, повезет и денег хорошо получит. И жене что-нибудь к Новому году купит. Давненько уже не баловал.
«Еще недельку и пора домой собираться», - думал Василич. Утро встретило его прекрасным солнечным днем, уже в лесу. Путик был длинный с полсотни километров, для него сейчас это было расстояние. Вьюга причуяла белку и аккуратно лаяла на ель.
Туман, отдавал голос рывками, собаки вели себя странно. Василич присмотрелся и увидел в ветвях беличье гайно. «Куница», - пронеслось в голове. Он выцелил, тихий выстрел нарушил тишину. Куница, стукаясь, о ветки упала на снег. Собаки обнюхали ее, и трогать не стали. «Молодцы они у меня,» - любовно отметил Василич и потрепал обоих по загривку.
Кофейный мех кунички переливался на солнце, играя и лоснясь. Василич взял ее в руки, погладил и положил в мешок. Отбегалась разбойница. Дальше путик шел по реке. Насторожки стояли на поваленных ветром деревьях, по которым соболь проложил свои охотничьи тропы. В первых двух никого не было. И Василич, полной грудью вдыхая зимний лесной воздух шел дальше. Как вдруг, лед затрещал, лыжу повело вправо, он упал на бок и тут же очутился в холодной речной воде. Насилу выкарабкавшись и отжав шерстяные носки и чуни. Василич поспешил в зимовье…
Горячий чай уже не спасал, сил не было совсем, лихорадило. Собаки прижавшись теплым боком в нему, грели. С трудом поднявшись он хотел кинуть еды, но обнаружил, что ее не осталось. Тело не чувствовалось, ноги не слушались, и вставая с нар, он падал. Василич вспомнил запах домашнего хлеба, что пекла Василиса за день перед его уходом, вспомнил голод окопов. И твердо решил, завтра во что бы то ни стало, выйти на ближайшее зимовье.
Плотный снег покрыл землю. В поселке мело вот уже неделю. Тусклый свет лампы освещал, морщинистое лицо. Василиса сидела у окна, всматриваясь в каждый силуэт, темной январской ночи.
Спустя неделю ушедшие на поиск охотники, нашли в зимовье Василича. Он лежал неподвижно, сжимая в руке обручальное кольцо. На улице, в будке, прижавшись друг к друга, лони нашли замерзших и усхудавших Тумана и Втьюгу. Пожелавших уйти в страну вечной охоты со своим хозяином.
