Други, этот рассказ был написан для Вас еще перед весенним открытием. Но, в нем чего-то не хватало. И не выкладывал, я его только потому, что искал путеводную ниточку сюжета. В этом мне помог Слава (С-300), и сам согласился принять участие в написании, да так, что моя история стала всего лишь вступлением его уникального литературно-охотничьего шедевра, чем я несомненно горжусь! И так, начнем…
По мутной глади тихого озера, медленно огибая «живые» острова шла лодка. Острова представляли собой сплетение древесно-кустарниковой и травянистой растительности, и в ветреную погоду курсировали от берега к берегу. Но сейчас мачты березок и ольхи не колыхались, а сами плавни, словно дрейфующие корабли, терпеливо ждали пока свежий, вешний ветерок вольет жизнь в их паруса. Еще скудноватая, незатейливая, но такая милая для ока охотника весенняя акварель красок разливалась вокруг упоительной палитрой.
Высокое апрельское солнце купалось в бесконечно глубокой синеве, а его теплые лучи приятно щекотали лицо и играли в темной вешней воде ослепляя глаза. Налитая соком хвоя молодых сосен изумрудом горела на фоне еще серого просыпающегося леса. Средь береговой пожухлой травы, уже проглядывали молодые ярко-зеленые стебельки. Где-то высоко тянули остатные стаи пролетных гусей, а с воды периодически поднимались, потревоженные утки.
Митяй пробирался в свой шалаш, к дальнему заболоченному берегу, подальше от возможных конкурентов – до закрытия весенней охоты оставались последние выходные. Димка был городским охотником, подсадную держать было негде, а покупать – потом девать некуда, не в суп же помощницу?! Поэтому некий компромисс был им найден - помимо небольшого сидора, на дне лодки лежали пара первоклассных чучалок, а в кармане охотничьей куртки ждал своего часа импортный утиный манок. Лодка пересекла вереницу соединяющихся протоками озер и уперлась в прибрежные кочки, торчавшие из грязно бурой торфяной жижи.
Митяй расправил голенища забродников, аккуратно, меря глубину сапогом вылез из лодки и зашагал к берегу, протаскивая свою резиновую посудину за веревку волоком. День загибал к обеду, и время до вечёрки Димка посвятил приготовлению похлебки и всяким другим хозяйственным мелочам. Его радовало то, что в пределах видимости другие охотники не появились, и когда солнце уверенно покатилось вниз, Митяй «бросил» в прибрежные оконца воды чучела, а сам забрался в скрадок.
Теплый красно-желтый отсвет начинающейся вечерней зори играл в верхушках далекого старого леса, и как только солнце начало путаться в ещё голых ветвях березовой рощицы, Димка услышал первый свист тугих крыльев, рассекающих воздух.
«Куак, куак, куак…Куак, куак…Та, тааа-та-та-та» - заработал манок. Но этих развернуть у Митяя не получилось.
«Куак, куак, куак…Куак, куак…Та, тааа-та-та-та» - повторялись зовущие звуки. За лесом дал осадку конкурент, это была не дикуша т.к. оттуда вскоре донеслись выстрелы. В той стороне находилось «Чертово» озеро. Отец Димке рассказывал про него - утки там много, но даже в августе туда хрен пролезешь, поэтому и название такое, а тут весной кто-то пробрался! Митяй примерно знал, где оно находится, все хотел на нем поохотится, но до сих пор, так и не попытался найти. Ружье Митяя молчало, и лишь призывнее над озерной гладью разносились звуки его манка. Погас на верхушке вековой ёлки последний луч, огненное зарево медленно увядало за лесом. Мрак постепенно опускался на деревья, озеро и шалаш. Зажглись первые звезды - еще одна счастливая охотничья заря была позади. Димка вылез из скрадка и пошел разводить костер, чтобы погреться самому и подогреть похлебку. Привычно чиркнула спичка, свилась в тугую спираль растопочная береста. Ярко заиграли первые языки пламени, ночь насунулась на огонь, теснее сгрудились невидимые кусты и деревья вокруг костра. Глубокая, спокойная и таинственная тишина опустилась на уснувшее озеро и лес. Митяй долго ещё сидел у благодатного огня, думая о своём – важном, вечном, настоящем. Спать он улегся уже глубокой ночью, прямо в шалаше…
Димку разбудил недалекий выстрел за лесом, он открыл глаза - было еще совсем темно. Митяй нащупал ружье и манок. «Куак, куак, куак…Куак, куак…Та, тааа-та-та-та» запела искусственная мембрана – где-то, совсем рядом справа в ответ шваркнул селезень, и послышались два шлепка приземляющихся на воду птиц. Димка всматривался во мрак, но пока ничего не мог разглядеть. «Куак, куак, куак…»- чуть тише сработал манок, и в шагах пятидесяти на темной воде появились два светлых, медленно приближающихся пятна. Митяй не дыша, высунул из бойницы стволы ружья, накрыл ими ближнего крякового и нажал на спуск. Первый селех кувыркнулся, а второй возмущенно шарпя, свечой стал набирать высоту. Сидя стрелять из бойницы в поднимающуюся птицу было неудобно, и Митяй вскочил в полный рост, что бы достать её вторым. Но прежде чем Димка поднял ружье, птица успела исчезнуть в сумерках рождающейся зори. Митяй нашел глазами битого селезня, выбрался из шалаша, и в азарте не замечая, что зачерпывает воду через загнутые голенища сапог, полез доставать трофей. Он весело шлепал, между кочек сжимая за шею неплохого крыжня. «Хороший у меня манок, рабочий» - подумал Димка, вернувшись в скрадок. За лесом раздавалась осадка, уверенно манящая на разные лады. И снова прогремел выстрел. Как мастерски! «Двумя манками, наверное, работает» – отметил про себя Митяй, и опять заработал своим, пытаясь подражать соседу. Первый свет новой зори погасил звезды, утро, набирая силу, защебетало птичий гимн весне. Над шалашом ниточкой протянула пара чирков. Сзади вдоль леса пролетел кряковой одиночка.
читать полностью Материал с партнерского форума
http://volgahunter.ru/ автор LDmitry
Вложение было сделано более 1 года и в настоящий момент удалено
