Не нашёл тему куда прилепить... Если что-то нет так, модераторы перенесите куда посчитаете нужным.
Предлагаю обсудить статью, что-то вызывает подозрение достоверность.
"КАРЕЛИЯ" N 120 (1546) за 26 октября 2006 года
ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА
Карельская лайка: история возрождения
За тысячелетия своего существования люди вывели сотни пород собак. Неисчислимы четвероногие друзья человека, служащие ему для целей охотничьих, служебных, охранных, декоративных и просто для детской забавы и взрослой борьбы с одиночеством и гиподинамией. Каждая страна гордится выведенными у себя породами: англичане - бульдогами, шотландцы - колли, немцы - овчарками, китайцы - пекинесами. У нас же есть карельская, а точнее, карело-финская лайка - такая же визитная карточка края, как, скажем, карельская береза.<Желтая болотная собака> крестьян-охотников Русского Севера, Финляндии, Волго-Вятского региона, получившая в XIX веке имя карельской, а в веке XX - карело-финской лайки, - животное в плане охоты замечательное. Самая маленькая из лаек с характерной лисьей острой мордой, с прижатыми ушками и рыже-красной шерстью прекрасно работает и <по перу>, и по зверю, причем не только мелкому (белка, куница, выдра, барсук, норка, бобр), но и по лосю и медведю. Две лайки, применяя волчью тактику, способны остановить и <посадить> до подхода охотника могучего сохатого - пока одна, лая и наскакивая, отвлекает лося спереди, вторая, забегая, рвет ему сухожилия на задних ногах. Три-четыре останавливают медведя, хватая его сзади за <гачи>, или <штаны>. Птица по внешнему виду принимает эту рыжую собаку за лису и не улетает, а <ругается> на нее с ветки на своем птичьем языке, пока охотник не подойдет на выстрел. Пес не побоится вступить в единоборство с волком. И за хозяина эта собака постоит, и за его добро: на охоте ей можно доверить палатку со всем имуществом - умрет, а никого не подпустит.
<Карело-финки> способны при должном воспитании дать прекрасные рабочие результаты (каждый настоящий псовый охотник знает: из элитного щенка может получиться и дворовый пустобрех, и универсальный спец, реализующий в себе все заложенные качества породы, понимающий хозяина даже без команды. И кошка может получиться, и леопард - как воспитаешь). Но вообще собака эта по характеру добродушная и с людьми уживчивая, именно то, что называется <друг>, смотрит живым, почти человеческим карим глазом, только что не разговаривает. Лайку при необходимости охотник может носить в рюкзаке, и в общественном транспорте она занимает мало места. <Карело-финка> - непривередливая <малоежка>, причем ест только то, что хозяин положил в миску, к другим продуктам не притронется.
В отличие от своих европейских собратьев по подвиду, которые с XIX века стали обзаводиться аристократическими родословными, наши <рабоче-крестьянские> карельские лайки, конечно, никаких учетных документов не имели вплоть до 30-х годов, когда в СССР их селекцией стали серьезно заниматься. Прокатившаяся по Карелии война фактически поставила на породе точку. Финские оккупанты, отступая, специально вывозили лучших лаек, остальных пристреливали. С тех пор ветвь карело-финской лайки, или финский шпиц, почти монопольно принадлежит заводчикам Финляндии. Но эта собака несколько отличается по экстерьеру от прежней, <исконной> карельской лайки, которую предстояло воссоздать заново как исчезающий вид, как того же знаменитого беловежского зубра:
Задачу эту поставили перед собой в конце 50-х годов два энтузиаста - петрозаводские охотники-собаководы Константин Патарушин и Борис Рубушков. Дело отца, ушедшего из жизни восемь лет назад, продолжает сейчас сын Бориса Александровича Валерий Борисович, офицер запаса, ветеран горячих точек, вернувшийся несколько лет назад в родной город. Охотник он с раннего детства, отец взял его с собой в лес на плечах, когда ему исполнилось четыре года. Вся эта история возрождения разворачивалась на его глазах и с его непосредственным участием...
<Отец и Патарушин искали немногих сохранившихся карельских лаек по глухим захолустьям. В дебрях Олонецкого района, в деревеньке, где жители вообще не говорили по-русски, папа познакомился и подружился с замечательным охотником-промысловиком по имени Федор. Был он к тому же и пасечником, я до сих пор меда в рот взять не могу, в раннем детстве у него в деревне объелся на всю оставшуюся жизнь. Мужик всю деревню кормил и мясом, и медом. Был у него настоящий кобель карельской лайки, кличку я не упомню. Папа еще с ними в лес ходил, медведя они с этой собакой взяли. И вот с Федором и его лайкой потом случилась такая охотничья история. В пору волчьих свадеб, где-то в феврале-марте, построил он на волков ловушку-<кружало>. Это такая круговая ограда из жердей с дверью-калиткой и живой приманкой - какой-нибудь несчастной дворнягой. Волк толкает мордой калитку, она за ним закрывается, и обратно зверь выйти уже не может:
Вот, значит, идет наш Федор с собакой проверять ловушку и обнаруживает на месте действия целое общество <женихов> с волчицей-<невестой> во главе. Четыре волка из стаи уже попались в <кружало>, еще штук восемь самцов и сама <королева бала> крутятся рядом. Пятью выстрелами из винтовки Федор сумел положить пять волков, после чего завертелась <рукопашная>. Одного зверя взял на нож, в это время кобель схватился с другим и порвал ему горло (у зверовых лаек волчья хватка, молниеносным приемом они способны рвануть прямо за <яблочко>). Занялся третьим, и тут <невеста>, набросившись сзади, как стала кобеля кромсать! Охотник, сам сильно покусанный, заколол волчицу, перевязал своего боевого товарища, закутал в полушубок, сделал из лыж санки, привез домой, наложил на переломанные кости лубки, стал выхаживать - и выходил. На охоту, правда, пес ходить с хозяином уже не мог - стал инвалидом. Вот на этом самом <последнем могиканине> наши карельские лайки, собственно, и закончились.
Отец просил Федора уступить ему кобеля на племя, но тот не отдал: <Он же мне жизнь спас!> Однако, понимая, что человек породу восстанавливает, подарил для благородного дела щенка из последнего помета - <девочку>, которую отец назвал Альмой: Ее повязали с кобелем Константина Патарушина, и от них и началась родословная линия возрождения нашей знаменитой отечественной породы. Во всероссийской родословной книге учета породистых охотничьих собак (ВРКОС) именно эти собаки значатся предками всех бывших, нынешних и будущих <карело-финок>, практически новой породы, которую отец воссоздал:>
Селекционную работу Борис Рубушков вел более сорока лет. Процесс это долгий и требующий большого труда, терпения, средств и огромной, фанатической любви к псовой охоте. Как вспоминает Валерий Борисович, у отца в 60 - 70-е годы перебывало десятка два собак, привозили из районов даже <карелок>, повязанных с волками! Многие у своих бывших хозяев уже только дом сторожили да мышей ловили. Из каждого помета (лайка приносит раз в 9 месяцев 5 - 6 щенков) отбраковывались поочередно из года в год по два лучших кобелька или сучки.
Потом, со временем, пришел результат, пошли и медали. В конце 1972 года Борис Рубушков поехал в Киров, во Всесоюзный НИИ охотничьего собаководства (ВНИИОС), и привез оттуда шестимесячного Сура с кровью финского шпица (все собаки карело-финской породы носят в основном карельские и финские имена, <сур> в переводе означает <огонь>). Повязал со своей Лыской, уже увенчанной к тому времени медалями выставок, лучшей признанной лайкой из карельской линии. Эта супружеская пара за свой собачий век помимо замечательных охотничьих достижений получила на республиканских и зональных выставках и конкурсах кучу титулов, медалей и дипломов, а главное - дала многочисленное и славное потомство в четырнадцати коленах. Лыска выше серебра не поднималась, а Сур был просто <золотой мальчик>, ниже не опускался. Собаки получают титулы чемпионов породы только тогда, когда их потомки имеют полевые дипломы - на боровую дичь, на утку, на барсука - и занесены в книгу учета.
Валерий Борисович вспоминает: <Последней собакой отца, его лучшим достижением, лебединой песней была Белка. На охоту он с ней в последние годы уже не ходил, здоровья не было: Лайка убежала из дому в лес щениться - случилась неплановая, случайная вязка, видимо, с крупным кобелем, большие щенки: Мы долго искали ее и, наконец, нашли, умершую в родах.
Вернувшись в родной город в 2003 году, я сразу пришел в Общество охотников, к председателю Сергею Леккереву, сказал, что сын Рубушкова (все его помнили!), что хочу заниматься породой карело-финских лаек. В обществе кинолог мне помог приобрести щенка с Урала. Эта собака, Сура, у меня погибла - попала под машину. Сейчас у меня молодая лайка Кетту (по-фински <лиса>) от чемпионов породы Пойка (по-фински <мальчик>, владелец Елена Серова) и Алисы (владелец Александр Шитов, Кондопога) и щенок Сур Первый родом с Урала. Кетту - ученица очень толковая, недавно за два дня ходовой охоты взяли с ней четыре боровые птицы - глухаря, тетерева, белую куропатку и ястреба-тетеревятника...>
В последнее время многие, заплатив немалые деньги за щенка какой-нибудь изысканной породы, обрекают бедное животное на роль живой мягкой комнатной игрушки, превращают в один из показателей жизненного успеха наряду с машиной, домом, мебелью и аудиовидеоаппаратурой. Рубушков с товарищами по увлечению придерживается диаметрально противоположной позиции: собака должна работать в соответствии с предназначением. Элитный щенок нынче недешев. Конечно, истинный охотник-фанат никаких денег и трудов не пожалеет - он этим живет, это его страсть. Но, как считает Рубушков, собака должна быть доступна для всех, кто хочет всерьез заниматься культурной охотой (не путать с браконьерством и стрельбой <элитных> гостей с вышек по прикормленному медведю).
Старые мастера должны передавать свой опыт молодым. Кстати, Валерий Борисович, будучи воспитателем подросткового клуба, не раз водил своих ребят в лес на показательные занятия, наставляя молодежь: истинная охота не есть убийство, это состязание человека со зверем, далеко не всегда для него удачное, и в лес настоящий охотник идет, чтобы взять от природы столько дичи, сколько не повредит популяции. Охота не забава, а тяжелая мужская работа, это искусство, древнее, как само человечество. Это умение трепетно читать увлекательную книгу природы. (К слову, Рубушков - автор ряда поэтических сборников, а охота и поэзия в его жизни неразлучны.) Раньше первым наставником начинающему охотнику был его отец. А теперь кто наставит, научит? Нашей республике, по его мнению, нужна специальная школа молодого охотника.
Лучший помощник на охоте - обученная собака. Поэтому, считает Валерий Борисович, именно в Карелии нужно заводить собственный питомник карело-финской лайки. Сейчас по России их все еще очень мало - всего около 90, у нас в Карелии - 40 - 50, да у соседей финских шпицев около 150 (последних, кстати, Рубушков по собственному опыту ни в какое сравнение не ставит с нашими лайками). О них, как истинный знаток и любитель, он не может говорить равнодушно, и история их возрождения для него, как очередная поэма: <Карело-финская лайка - наша гордость, национальное достояние, живое рыжее золото, которое Карелии нужно пестовать, популяризировать и по всему миру продавать за валюту, как продают породистых жеребцов прославленных российских конных заводов. Давайте научимся хранить и ценить то, что нам оставили предки:>"
Сергей ЛАПШОВ
Автор
Тема: Обсуждение статьи: Человек и природа (Карельская лайка) (Прочитано 4662 раз)